Неточные совпадения
Это болезненное явление приключилось с Белоярцевым вечером на первый, не то на второй день по переходе в Дом и выражалось столь нестерпимым образом, что Лиза посоветовала ему уйти
успокоиться в свою комнату, а Абрамовна, постоянно игнорировавшая по своему невежеству всякое присутствие нервов в человеческом
теле, по уходе Белоярцева заметила...
Проходит пора потрясающих событий, всё
успокаивается, опускаются нервы, мельчает дух; кровь и
тело, вещественная жизнь с ее пошлостью вступают в права свой, привычки возвращают утраченную власть, и наступает пора тех самых требований, о которых мы сейчас говорили, пора вниманий, угождений, предупреждений и всяких мелочных безделок, из которых соткана действительная, обыкновенная жизнь.
Евсеич поспешил мне на помощь и ухватился за мое удилище; но я, помня его недавние слова, беспрестанно повторял, чтоб он тащил потише; наконец, благодаря новой крепкой лесе и не очень гнуткому удилищу, которого я не выпускал из рук, выволокли мы на берег кое-как общими силами самого крупного язя, на которого Евсеич упал всем
телом, восклицая: «Вот он, соколик! теперь не уйдет!» Я дрожал от радости, как в лихорадке, что, впрочем, и потом случалось со мной, когда я выуживал большую рыбу; долго я не мог
успокоиться, беспрестанно бегал посмотреть на язя, который лежал в траве на берегу, в безопасном месте.
— Андрей, милый, опять… Ну, будет, будет. Не плачь. Все пройдет, все забудется.. — говорит она тем тоном, каким мать утешает ребенка, набившего себе на лбу шишку. И хотя моя шишка пройдет только с жизнью, которая — я чувствую — понемногу уходит из моего
тела, я все-таки
успокаиваюсь.
В воскресенье утром приезжала его мать и целый час плакала в мезонине у доктора Шевырева. Петров ее не видал, но в полночь, когда все уже давно спали, с ним сделался припадок. Доктора вызвали из «Вавилона», и, когда он приехал, Петров значительно уже
успокоился от присутствия людей и от сильной дозы морфия, но все еще дрожал всем
телом и задыхался. И, задыхаясь, он бегал по комнатам и бранил всех: больницу, прислугу, сиделку, которая спит. На доктора он также накинулся.
Глубокая ночь наступила. Никто не мыслил
успокоиться в великом граде. Чиновники поставили стражу и заключились в доме Ярослава для совета с Марфою. Граждане толпились на стогнах и боялись войти в домы свои — боялись вопля жен и матерей отчаянных. Утомленные воины не хотели отдохновения, стояли пред Вадимовым местом, облокотись на щиты свои, и говорили: «Побежденные не отдыхают!» — Ксения молилась над
телом Мирослава.
Несмышленый ребенок плачет и кричит, пока ему не дадут того, что нужно его
телу. Но как только ему дали то, что нужно его
телу, он
успокаивается и ничего больше не просит. Но не то со взрослыми людьми, когда они полагают свою жизнь не в духе, а в
теле. Такие люди никогда не
успокаиваются, им всегда еще чего-нибудь нужно.
Людям надо бы учиться у животных тому, как надо обходиться с своим
телом. Как только у животного есть то, что ему нужно для его
тела, оно
успокаивается; человеку же мало того, что он утолил свой голод, укрылся от непогоды, согрелся, — он придумывает всё разные сладкие питья и кушанья, строит дворцы и готовит лишние одежды и всякие ненужные роскоши, от которых ему не лучше, а только хуже живется.
Когда встревоженная выходкой Наташи Татьяна Андревна вошла к дочерям, сердце у ней так и упало. Закрыв лицо и втиснув его глубоко в подушку, Наташа лежала как пласт на диване и трепетала всем
телом. От душевной ли боли, иль от едва сдерживаемых рыданий бедная девушка тряслась и всем
телом дрожала, будто в сильном приступе злой лихоманки. Держа сестру руками за распаленную голову, Лиза стояла на коленях и тревожным шепотом просила ее
успокоиться.
Она
успокоилась, но поздно, только к десятому часу утра; она перестала плакать и дрожать всем
телом, но зато у ней начиналась сильная головная боль. Ягич торопился к поздней обедне и в соседней комнате ворчал на денщика, который помогал ему одеваться. Он вошел в спальню раз, мягко звеня шпорами, и взял что-то, потом в другой раз — уже в эполетах и орденах, чуть-чуть прихрамывая от ревматизма, и Софье Львовне показалось почему-то, что он ходит и смотрит как хищник.
— Лидочка, милая,
успокойся! — отвечает она и, подняв глаза к небу, добавляет: — Ей там лучше, Лида… У нее сейчас крылья за плечами и
тело легкое, прозрачное, как у чистых дев далекого рая… И она царит в безбрежности или гуляет в заоблачных садах…
— Да, да, так, так… — говорил Пьер, нагнувшись вперед всем
телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. — Да, да; так он
успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного: быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем — если они были — происходили не от него. Так он смягчился? — говорил Пьер. — Какое счастье, что он свиделся с вами, — сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.